Грабал Богумил - Уличное Освещение



Богумил Грабал
УЛИЧНОЕ ОСВЕЩЕНИЕ
Перевод с чешского Сергея Скорвида
Нашему городку больше всего к лицу пора сумерек. Та пора, когда
загораются витрины всех лавок и магазинов, а потом начинают спускаться
металлические шторы, когда люди, работающие в магазинах, прямо-таки хорошеют
от того, что им предстоит свободный вечер и часть ночи. Все продавцы и
продавщицы, хотя и продолжают торговать, устремляют уже взор на часы и
улыбаются циферблату, который как будто говорит им: еще немного - и рабочий
день закончится, еще совсем чуть-чуть. И вот продавец крюком стаскивает вниз
штору, придерживает ее подошвой у тротуара и прижимает коленом к стене,
чтобы легче было повесить замок. С темного осеннего неба доносится бой часов
на церкви, и люди валят толпой из лавок и магазинов, и все они в сумерках
кажутся прекрасными. Я люблю наш городок, когда зажигаются газовые фонари,
люблю ходить по улицам по пятам за паном Рамбоусеком, который совершенно
равнодушно поднимает к верхушке каждого столба бамбуковый шест, тянет за
крючок - и вот так, пока на город опускается ночь, пан Рамбоусек зажигает
фонари, медленно, неспешно; газовый рожок сперва мешкает, но в конце концов
соглашается, вспыхивает желто-зеленое пламя, и пан Рамбоусек идет по
городку, перед ним тьма, а за ним - свет. Вначале он направляется на
площадь, к колонне в честь Девы Марии, и зажигает там четыре газовых фонаря
на четырех столбах, а потом шагает по улицам и переулкам, тихий и низенький,
и воздевает обе руки, точно срывая фрукты с верхушки дерева. Потом он
мелкими шажками семенит дальше, в густеющую тьму. А я хожу за ним, и пан
Рамбоусек делает всякий раз одно и то же, я же всякий раз смотрю на то, как
он освещает вечер, будто впервые.
Зимой в школе меня каждое утро поджидают шесть зажженных газовых ламп;
я всегда прихожу в школу первым и сижу под большой лампой о двух рожках,
которые отбрасывают на стену зеленые тени. Я сижу и слушаю, как шипит газ в
лампах, словно выходит воздух из шины, когда поворачиваешь клапан. Звук,
который издают газовые лампы, так мне нравится, что я мечтаю только об
одном: завести и дома такие же говорящие лампы, и сидеть возле них, и
слушать, и подставлять под них руки, дивясь сине-зеленому свету,
напоминающему свет лунной ночи... этот свет всегда в полнолуние будил меня
по ночам, и я подставлял ему руки и ноги, ощущая, что лунные лучи кое-что
весят - как если бы сверху сыпалась мука или звездная пыль. И вся комната
выглядит, как во сне, и ты ходишь на цыпочках, потому что лунной ночью
просыпается страх. Я сидел в школе, и приходили другие мальчики, я
внимательно всматривался в них - заметят ли они, какой красотой можно
наслаждаться совершенно бесплатно, но никто не обращал на газовый свет
внимания, мальчишки ссорились, и дрались, и меняли булочки на марки; даже
господин старший учитель, входя в класс, не воздавал хвалу газовым лампам,
он тоже не слышал, как тихонько шипят над нашими головами эти
язычки-чулочки, словно огоньки Святого Духа. Когда же я засовывал ноги под
парту, я как будто погружал их в холодную тень ледяной воды.
Но сейчас вечер, фонарщик пан Рамбоусек идет по городу и зажигает
газовые фонари, я обошел вместе с ним главную площадь, улицы Элишки и
Кавалерийскую, Большие и Малые Валы, побывал на храмовой площади и в Козине;
самые красивые фонари стояли на Малых Валах, скрытые среди кустов и
деревьев, с горящими наверху огнями, они отражались внизу в Лабе... но у
пана Рамбоусека не было времени зам



Содержание раздела