Горенштейн Фридрих - Куча



Фридрих ГОРЕНШТЕЙН
Куча
Холодным апрельским днем математик Сорокопут Аркадий Лукьянович
ехал по своей надобности в один из районов Центральной России. Район
этот находился не то чтобы далеко от столицы, но крайне неудобно. Надо
было ехать пять часов поездом до станции В., а там с привокзальной
площади шли некомфортабельные местные автобусы. Это еще более двух ча-
сов, потерянных для жизни, и чисто тюремного мучительства в сидячем
вагоне: скорее бы отсидеть.
Сорокопут уже совершал подобную поездку полгода назад, и впечатле-
ния были свежи. Более того, если в первую поездку он отправлялся с ка-
ким-то чувством неизведанного, с какой-то надеждой на новое, интерес-
ное в пути, то теперь он уже заранее знал, как будет изнывать от не-
подвижности, с какой мольбой будет часто поглядывать на свои ручные
часы, с каким нетерпением искать ответ на циферблатах встречных вок-
зальных часов, поделенных на величины постоянные, закрепленные индусс-
кими цифрами. Цифрами, которые напряженно волокли, вытягивали личность
из древнеегипетской "кучи" -хуа. И вязкая почвенная монотонность ваго-
на, и однообразный, созданный унылым копиистом пейзаж за окном: поля,
кусты, семафоры, людские фигурки -казались ему существующими еще за
семнадцать бездонных столетий до Р. Х., когда они были засвидетельст-
вованы в математическом папирусе Ахмеса, математика или просто пере-
писчика, это тоже терялось в "куче" -хуа. Так названа впервые неиз-
вестная величина, "икс", неопределенность, бесконечность "икс" -липкий
глинозем или сыпучий песок.
Пифагорейцы рассматривали определенные, осязаемые числа как основу
мироздания. Они любили полновесную, сочную жизнь. Но гений Архимеда
перечеркнул их надежды, он снова вернулся к египетской куче, вернулся
уже на более высоком уровне весьма больших чисел и посвятил этому осо-
бое сочинение "О счете песка".
С тех пор у науки появилась навязчивая идея сосчитать бездну, ибо
вся наука пронизана математикой, как тело кровеносными сосудами, и
соблазны математики вместе с кровью поражают прежде всего самое сла-
бое, самое больное место науки -философию.
Аркадий Лукьянович Сорокопут был человек "многоцветный" вопреки
стараниям его предков приобрести, по совету Тургенева, "одноцвет-
ность", если они мечтают об успешной деятельности среди народа.
Происходил Аркадий Лукьянович из семьи потомственных математиков.
Прадед, Николай Львович, личность в семье легендарная, профессор Мос-
ковского университета, занимался теорией алгебраического решения урав-
нений высшей степени. Теория эта была связана, как говорят математики,
с явлением иррациональным, или попросту с чудом. Будучи долгое время
объектом безуспешных усилий, камнем преткновения многих великих мате-
матиков, включая Лагранжа, Ньютона и Лейбница, она была в принципе ре-
шена мальчиком, французским школьником Эваристом Галуа, портрет кото-
рого, принадлежащий прадеду, достался Аркадию Лукьяновичу и висел над
его письменным столом.
Собственно, это была литография с карандашной зарисовки, на которой
Галуа был изображен молодым офицером посленаполеоновской Франции. Ему
было двадцать лет. Надо ли удивляться, что мемуар, посланный ранее,
посланный французским школьником во Французскую Академию, мемуар, со-
держащий в себе целую отрасль науки, был академиками отвергнут и осме-
ян.
Лейбниц, который тоже не верил в мнимые числа, в иррациональное,
все же писал: "Из иррациональностей возникают количества невозможные
или мнимые, удивительной приро



Содержание раздела